Вы здесь: HomeГлавнаяИсторияПриходИстория храма

История

Священник Петр Победин.

Петр Алексеевич Победин родился 1 января 1878 года в селе Костино Медынского района Западной (ныне Калужской) области, в семье псаломщика. Отец Петра Алексеевича умер в 1881 году и мальчик воспитывался в семье матери.

С 1887 года по 1891 год Петр учился в сельской школе. Затем поступил в Калужское духовное училище, где проучился с 1891 года по 1896 год. 12 декабря 1894 года был определен на должность псаломщика к Калужской Георгиевской церкви (что за лавками).

9 августа 1898 года Петр посвящен в стихарь. Согласно прошению перемещен на должность псаломщика к Калужской Георгиевской церкви 11 сентября 1898 года (?). С ноября 1899 года он состоял учителем пения и помощником учителя в Георгиевской церковно-приходской школе.

Петр ревностно проходит свое служение. За труды, понесенные при совершении торжественных богослужений в Калужском Кафедральном Соборе в 1905 и в 1906 гг. преподано ему архипастырское благословение Преосвященного Вениамина с выдачей свидетельства: «За усердное служение церкви Божией преподано ему архипастырское благословение Преосвященного Вениамина в мае 1906 года».

С 3 января 1909 года согласно прошения Петр Алексеевич был перемещен к церкви Калужского Казанского женского монастыря и возведен в сан диакона. 11 сентября 1915 года согласно его прошению о. Петр определен священником в село Песочня Жиздринского уезда. Здесь он прослужил до 1930 г. (до закрытия церкви). Как большинство небогатых сельских священников, о. Петр, кроме исполнения своих священнических обязанностей, занимался сельским хозяйством.

Начинаются гонения. В 1925 году о. Петр лишался избирательных прав. В 1927 году арестовывался Брянским ОГПУ по делу Зарецкого Константина обвиняемого в К-Р деятельности и незаконном хранении оружия, за что Зарецкий был выслан на три года, а Победин признан невиновным.

В 1929-30 г.г. прокатывается новая волна репрессий на духовенство. О. Петр распродает остаток хозяйства, последнюю корову в 1930 г. отобрали на мясозаготовку. В 1930 году он переехал в город Жиздру по рекомендации священника Лаврова и избрания старогородских граждан (очевидно, о. Петр служил в Свято-Сергиевском храме, расположенном в районе «Старого города» в Жиздре). В 1932 г. последние храмы в Жиздре были закрыты, и о. Петр, как некоторые другие жиздринские священники, служил по домам, не прекращая активной пастырской деятельности. На дому у о. Петра собирались верующие люди, вели духовные беседы, молились. Составлялся график, у кого будут совершатся службы. Особую любовь, по воспоминаниям старожилов, испытывали к о. Петру детдомовские девочки.

Семья Победина состояла из жены Татьяны Дмитриевны (родилась 10.01.1884г.), происходящей из семьи духовенства, 5 дочерей и сына. Дети в эти годы жили отдельно.

О. Петр имел двух братьев – священников. Связь с ними Победин поддерживал до 1936 года. Брат Василий Алексеевич в 1926 году органами ОГПУ был выслан в Свердловскую область город Пермь сроком на 3 года за К-Р деятельность. Брат Константин расстрелян в 1937 г. (см. справку из БД ПСТБИ).

29 июля 1937 г. отец Петр был арестован. На допросе виновным себя не признал.

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА.

ВОПРОС: Какую антисоветскую деятельность Вы проводите среди населения г. Жиздры?

ОТВЕТ: Абсолютно никакой, против власти я не иду, зная, что власть дана Богом.

ВОПРОС: Следствию известно, что Вы проводите а/с агитацию среди верующих открыто в церкви и на дому у себя.

ОТВЕТ: Антисоветской агитации я нигде не веду и не иду против власти.

На этом допросы были закончены. На заседании тройки УГБ УНКВД Запобласти от 11.08.1937 года было вынесено постановление о расстреле Победина П.А., которое было приведено в исполнение 23 августа 1937 года.

При составлении жизнеописания использованы материалы:

Архив УФСБ по Калужской обл., арх.№ П-13124 (упоминаемое в деле Победина дело Зарецкого отсутствует как в Калужских, так и в Брянских архивах и очевидно могло пропасть в военные годы).

Воспоминания старожила г. Жиздры Михалевой Валентины Николаевны (прож. г. Жиздра, Калужской обл., ул. Советская, д. 15).

«Ведает Бог избранники Своя»

onikolayКак в начале ХХ века, так и наше время многие обвиняют русское духовенство предреволюционной поры в пассивности, сословной замкнутости, в том, что христианская вера служила для духовного сословия лишь источником доходов, была прикрытием стремлений безбедного устроения земной жизни и, в лучшем случае, была «бытовой», то есть неглубокой, проявлявшейся только в сумме обрядов и традиций. Художественная литература мало внимания обращала на проблемы духовенства. Лишь такие писатели, как Лесков («Соборяне»), Чехов («Архиерей», «Кошмар») приоткрывали завесу над его внутренней жизнью. Между тем, с конца XIX века значение приходского духовенства для русской общественной жизни неуклонно возрастало. При храмах открывались братства, общества трезвости (одно из них существовало и в Жиздре при Александро-Невском соборе). В проповедях приходские священники все чаще затрагивали актуальные общественные проблемы. По словам историка И.К. Смолича, «угнетаемое государственной властью и иерархией, презираемое либеральным обществом, приходское духовенство… смиренно отправляло свое церковное служение как само собой разумеющийся долг, не снискав себе за это никакого признания, хотя и вполне заслуженного». А жесточайшие гонения, развязанные безбожниками после 1917-го года, показали, что русское священство в основной своей массе осталось верным Христу, верным до смерти. Конечно, были и отречения, были и уклонения в обновленчество, но тысячи священнослужителей предпочли отречению от веры лагеря, тюрьмы и смерть, составив сонм новомучеников и исповедников Российских. Примером такого жертвенного служения Богу, Христовой Церкви и своему народу может служить жизненный путь последнего довоенного настоятеля Свято-Покровского храма г. Жиздры протоиерея Николая Зелепугина.

Николай Николаевич Зелепугин родился 20 апреля 1870 года в с. Закрутое (ныне – Кировский район Калужской области) в священнической семье. По традиции, как большинство детей духовенства, он поступил в духовное учебное заведение – Калужскую Семинарию, которую окончил в 1892 году.

Свою деятельность выпускник семинарии начал учителем церковно-приходской школы в с. Бор Тарусского уезда. В 1896 году Николай Николаевич принимает священнический сан. Сначала он служит в с. Никольское Калужского уезда, затем – в с. Олопово Перемышльского уезда. Исполняя обязанности священника, о. Николай не оставлял преподавательскую деятельность. С каждым годом заботы и ответственность, возложенные на него, возрастали. Батюшка занимал должность законоучителя земской Олоповской школы, позже стал заведующим этой школой. В течение 5 лет он был наблюдателем церковно-приходских школ Перемышльского уезда. Надо отметить, что это было обычным явлением. Многие священнослужители трудились на ниве образования, и именно деятельность Православной Церкви подготовила борьбу с безграмотностью, развернутую Советами в 20-е годы. Знаменитые избы-читальни были церковным изобретением, и сеть их была развернута еще до революции. Многие епархии (Калужская в их числе) были близки по данным школьной переписи 1911 года к осуществлению всеобщего начального обучения мальчиков.

Пастырская деятельность отца Николая тесно переплеталась с общественной. Он являлся членом Уездного Комитета Попечительства о народной трезвости, а также представлял духовенство в земском собрании и Городском управлении. Все должности, вероятно, проходил усердно, за что получал церковные награды. В 1899 году его наградили набедренником, в 1904 г. – скуфьею за полезную деятельность по церковно-приходскому делу. Через три года батюшка получил камилавку.

С 27 октября 1907 г. о. Николай - священник Покровской церкви г. Жиздра. Здесь он провел последние 30 лет своей жизни, окормляя свою паству, совершая божественную службу. Семья Зелепугиных, как часто у духовенства, была многодетной, но о. Николай рано (до 1915 года) овдовел и один воспитывал 6-х детей.

Очевидно, уже в советское время отец Николай был возведен в сан протоиерея. До революции это звание давали за долголетнюю беспорочную службу, а в 20-е годы могли наградить за твердое противостояние обновленческому расколу. (Известно, что в Жиздре проживал даже обновленческий архиерей, но обновленческой была только Казанская церковь, остальное духовенство осталось верным патриарху Тихону и митрополиту Сергию). Служил о.Николай до закрытия храма в 1930 году. По воспоминаниям старожилов, рясу он носил до последнего, хотя власть здорово придиралась. 28 октября 1937 г. он был арестован Жиздринским РО НКВД. Незадолго до ареста, по воспоминаниям внучки, он сломал ногу. Так и увозили 67-летнего батюшку с переломом. 16 ноября того же года по постановлению особой тройки при Управлении НКВД по Орловской области «за проведение враждебной советской власти пропаганды» он был осужден к высшей мере наказания. Где приводили приговор в исполнение и место захоронения неизвестны. 4 апреля 1989 года о.Николая реабилитировали.

Отец Николай остался в памяти знавших его людей как очень культурный, душевный, милый и интеллигентный человек, снискавший любовь и уважение жителей города. «Таких людей мало, коренной наш жиздринец!» - так отзывались о батюшке. Приняв мученическую кончину, он пополнил собой сонм пострадавших за веру в годы гонений и молится ныне за нас перед престолом Божиим.

Всех, кто имеет какие-либо сведения об о.Николае Зелепугине, очень просим помочь в сборе материала.

В.А.Анцышкин (Москва), В.М.Шадрова (Санкт-Петербург)

"Чувства благодарности не умирают"

Авторы настоящей статьи случайно встретились летом 2009 в Жиздре, 1у входа в Краеведческий музей, где был установлен небольшой памятный знак, основным элементом которого является правильной формы камень с благодарственной надписью императору Александру III. Заведующая музеем Валентина Васильевна Лесюнина, могла рассказать только, что этот камень после освобождения города от немцев каким-то неведомым образом оказался лежащим невда­леке от руин собора Александра Невского, на уча­стке бывшего немецкого кладбища. Авторы в той или иной степени связаны с Жиздрой и считают её своей Малой родиной. Им захотелось поделиться имеющими у них сведениями и собрать побольше материала об этом камне.

История началась с большого пожара. Жиздринский краевед Валентина Николаевна Михалёва в своей книге «Край наш Жиздринский» [г. Жиздра, 2000 г.], со слов своей матери, Евдокии Николаевны Ватолиной-Першиной, пишет: «Летом 1890 года, когда ей (маме) исполнилось шесть лет, в Жиздре разбушевался страшный пожар. Горела северная часть города». Об этом пожаре даже имеются упоминания в материалах Российского государственного Исторического архива (РГИА), в котором хранятся все документы Российской империи до 1917 года.

Валерии удалось солидно поработать в нём и найти много для нас интересного. В одной из записей за 1890 год сообщается, что по ходатайству жиздринских и калужских властей император Александр III распорядился выделить из государственной казны значительную сумму денег на восстановление жилых домов, церкви Казанской Божией Матери, и других построек, уничтоженных большим пожаром. Также имеется документ, по которому самые неимущие жители Жиз­дры освобождались от налогов. В книге В.Н.Михалёвой говорится: «Царь Александр III выделил из государственной казны неимущим на постройку новых домов по 100 рублей». В то время на эти деньги можно было построить «новый добротный дом».

Казанская церковь, построенная в 1816 году и восстановленная после пожара, на пожертвования императора, была действующей до второго крупного пожара, случившегося 8 августа 1932 года. Остов её простоял ещё 10 лет. Во время оккупации города, когда началась весенняя распутица, транспорт и тяжелая военная техника стали просто увязать в грязи. Немцы взорвали этот остов, и битый кирпич использовали для ремонта дорог, ведущих к линии фронта. Казанская церковь исчезла с карты Жиздры. На её месте воздвигнут мемориал воину-освободителю Великой Отечественной войны.

Видимо, пожертвование императора существенно помогло городу восстановить после большого пожара сгоревшие строения. Жители и через двадцать пять лет не забыли о помощи императора, скончавшегося в 1894 году. В столетнюю годовщину постройки церкви Казанской Божией Матери они решили увеко­вечить его память сооружением памятника со словами благодарности.

Большую помощь оказала нам краевед Калуги Елена Валентиновна Метальникова. Она нашла в Государственном архиве Калужской области два документа, положившие начало сооружению памятника. Они приводятся ниже. (Фонд 32, описание 2, единица хранения 1911. Всего 325 листов. Листы 87– 88).

Циркуляры Калужского Губернатора и переписка с уездными

исправниками

Штамп

Правителя

Канцелярии

8 апреля 1916 г.

№ 762

Его превосходительству Господину Начальнику Калужской Губернии.

Строительного Комитета Казанской города Жиздры (церкви)*), в составе: Председателя В.Д.Ильинского и Членов Протоиерея В.А.Щедродарова, Н.В.Григорьева, И.Д.Закаляева, Д.Г.Кулешова, О.Ф.Скворцова, А.В.Пиуновского и В.Д.Терехова

Прошение

В текущем году исполняется сто лет со дня основания Казанской церкви. Прихожане церкви, желая достойным образом ознаменовать это событие и вспоминая Высокое внимание к этой церкви В Бозе почившего Государя Императора Александра III выразившееся в пожертвовании Его Величеством в 1890 году из личных средств 10000 рублей и из специального кредита по смете МВД — 5000 рублей, в пособие пострадавшим от пожара бывшего в Жиздре 15 и 16 апреля 1890 года, во время коего сгорела и Казанская церковь и из указанных пожертвований часть денег была отпущена на возобновление Казанской церкви, постановили соорудить В Бозе почившего Государя Императора Александра III памятник, поставив в Столыпинском сквере, против Западных дверей церкви. Необходимый участок земли Жиздринской городской Думой отведен. Имеющихся же в распоряжении Строительного Комитета средств для покрытия всех расходов на сооружение памятника недостаточно.

Вследствие сего Строительный Комитет имеет честь почтительнейше просить Ваше Превосходительство разрешить Комитету произвести сбор пожертвований по вверенной Вашему Превосходительству губернии путём выдачи и рассылки подписных листов. Чертежи памятника, постановление прихожан и постановление Жиздринской городской Думы представлены Вашему Превосходительству Настоятелем храма Протоиреем Владимиром Александровичем Щедродаровым лично.

Подписи

*) Добавление авторов.

Жиздринскому Исправнику

Предлагаю Вашему Высокоблагородию поставить в известность Строительный Комитет Казанской города Жиздры церкви, что я разрешаю ему производство лишь в пределах Жиздринского уезда сбора пожертвований путём распространения подписных листов на сооружение памятника В Бозе почившего Государя Императора Александра III, с тем чтобы по окончании сбора пожертвований был представлен мне отчёт по сему предмету.

Губернатор (подпись) Ченыкаев

За Правителя Канцелярии (подпись) Ф.Соловьёв

В Историческом архиве Валерии удалось найти наиболее интересные для нас подлинные документы, на которые имеются ссылки в книге А.И.Проскурнина «Край наш Жиздринский» [Москва, Глобус, 1998]. Они хранятся в папке под названием: «Дело № 18 Технико-Строительного Комитета Министерства Внутренних Дел, 1916 год». Их всего шесть, вот три из них:

Министерство Внутренних Дел Калужского губернатора

В Технико-Строительный Комитет

Министерства Внутренних Дел

10 июня 1916 года

Препровождая при сем представленные при прошении настоятеля Казанскаго храма города Жиздры протоиерея Щедродарова копию постановления Очередного собрания Жиздринской Городской Думы от 19 февраля 1916 года, протокол, составленный прихожанами Казанской города Жиздры церкви, проект памятника Императору Александру III с пояснительной запиской и фотографией памятника, предполагаемого к постановке в городе Жиздра против Западных дверей означенной церкви, прошу Технико-Строительный комитет, с возвращением приложений, уведомить меня, не будет ли со стороны Министерства Внутренних Дел каких-либо препятствий к постановке означенного памятника.

За Губернатора, Вице-Губернатор (подпись неразборчива)

За Губернатора, Старший Советник (то же)

И. о. Губернского Инженера, Губернский архитектор (то же)

Делопроизводитель (то же)

Второй документ адресован Технико-Строительным Комитетом акаде­мику архитектуры Р.Р.Марфельду :

Его Превосходительству Р.Р.Марфельду

18 июня 1916

Председатель Технико-Строительного Комитета Министерства Внутренних Дел, свидетельствуя совершенное почтение Его Превосходительству Роберту Робертовичу и препровождая при сем дело №18-1916 «О сооружении памятника Императору Александру III в городе Жиздре Калужской губернии», просит сообщить Ваше заключение в возможно непродолжительном времени.

Третий документ написан рукой Акаде­мика архитектуры Р.Р.Марфельда:

Заключение по делу № 18-1916

4 июля 1916 года

Из дела видно, что памятник предполагается поставить против Западной двери Казанского храма. Состоит он из бетонного цоколя на бутовом фундаменте, гранитного пьедестала и металлического бордюра. Представлен проект на коленкоровой кальке и фотографии бюста.

Стоимость сооружения памятника определена в 3400 руб.

Рассмотрев дело, имею честь доложить следующее:

  1. Размер бюста по отношению к пьедесталу желательно несколько увеличить, так как он будет казаться несколько мелким, если посмотреть на памятник по диагонали.

  2. Обломы требуют некоторой обработки.

  3. Нежелательно, чтобы цоколь, подвергающийся всегда более скорому разрушению, был сделан из материала менее прочного и притом легко дающего трещины как бетон.

  4. Площадка цоколя и верхние грани ступеней должны иметь откосы для скорейшего удаления дождевой воды.

  5. Весь памятник желательно поднять вершков на 8 выше, с устройством внизу откосов.

С указанными оговорками проект может быть одобрен для исполнения.

Академик архитектуры Р.Р. Марфельд

Примечание: тексты документов соответствуют первоисточнику.

Для Валерии эти документы оказались интересны еще и тем, что они связаны с эпизодами её жизни. 2Так, упомянутый в первом из них настоятель Казанского храма протоиерей Владимир Щедродаров крестил ее маму, как о том свидетельствует сохранившаяся у нее дома довоенная метрическая выписка из церковной книги Казанского храма. А академик архитектуры Р.Р.Марфельд является автором проекта одного из корпусов института, в котором она работает, а также обелиска, установленного недалеко от института. На этом месте до революции находилась казенная дача П.А.Столыпина, где в августе 1906 года террористами было совершено покушение на его жизнь, погибло 27 человек.

Скорее всего, памятник Александру III успели построить. Валентин помнит, как его бабушка, Матрёна Григорьевна Дановская, говорила, что до революции в Жиздре был памятник царю. Так, благодаря найденным документам удалось раскрыть тайну рождения нашего загадочного камня: это и есть по словам академика архитектуры Р.Р.Марфельда «гранитный пьедестал» памятника. К сожалению, тщательные поиски упомянутой в одном из документов фотографии этого памятника в архивах Калуги, на сайтах Интернета не дали результата.

3Можно предположить, что после революции памятник был разрушен, но не до конца. До войны начальная школа, в которой учился Валентин, находилась на месте вестибюльной части школы № 1. Он хорошо помнит, что рядом со школой в сквере с западной стороны остова сгоревшей Казанской церкви, против её бывшего цен­трального входа стояло двухступенчатое бетонное сооружение. Тогда он не знал, что это был цоколь памятника Александру III. Так этот цоколь и простоял, никем не тронутый, до конца войны. Сейчас точно на этом месте находится памятник героям города Жиздры, пьедестал которого по форме практически такой же, как и цо­коль памятника Александру III, только сделан немного выше и со скосами на боковых уступах. Возможно, внутри этого пьеде­стала находится цоколь предыдущего памятника.

Бюст императора исчез бесследно. Пьедестал памятника, – интересующий нас камень уцелел. 4Видимо уничтожить его было не просто. Его оттащили в сторону и просто о нем забыли. В 30-е годы Валентин часто видел этот камень, когда проходил по Пролетарской (ныне Коммунистической) улице. Камень лежал на боковой грани на краю дороги там, где улица Льва Толстого примыкает к Коммунистической, перед угловым зданием. Он был весь в пыли, забрызган грязью, вокруг него скапливался мусор. Валентин пытался прочесть надпись. Ему мало, что удалось разобрать, но он хорошо помнит, что речь шла о каком-то царе. Там этот камень пролежал всё довоенное время, начало войны и первые месяцы немецкой оккупации. Каким-то чудом ему удалось не попасть под гусеницы танков и колеса тяжёлых военных машин. Скорее всего, это произошло потому, что при наступлении на Москву основные части и наших и немецких войск двигались севернее Жиздры с запада на восток, а наш город оказался в стороне, так как главное шоссе в городе, проходит с севера на юг. Когда же немцев разгромили под Москвой и они создали линию обороны перед Жиздрой, превратив город в опорный пункт, по Пролетарской улице довольно часто проходили немецкие танки, в том числе и тяжёлые. Но в это время уже стояла зима, на редкость морозная и снежная. Обочины дорог превратились в огромные сугробы в рост человека. Видимо, наш камень удачно прятался в одном из таких сугробов.

Шли жестокие бои. Немцы несли большие потери. Им пришлось организовать на территории города три кладбища. Центральное, на котором хоронили, как правило, только награждённых орденом «Железный крест», было сделано на главной площади, примыкающей к Собору Александра Невского со стороны реки.5 Сей­час на этом месте находится сквер имени космонавта А.С.Елисеева, а до войны дорога огибала Собор и эту площадь, на которой по праздникам проходили митинги. Там был памятник Владимиру Ильичу Ленину и небольшая трибуна. Немцы, конечно, скульптуру В.И.Ленина уничтожили, а на оставшийся постамент поместили железный крест, создав тем самым памятник похороненным на кладбище (отмечен буквой «А»). Вначале кладбище было небольшим, занимало только правую часть площади, памятник «А» был единственный, и аллея к нему была центральной. Но наши войска не давали немцам покоя, они громили их на Жиздринском направлении, кладбище быстро заполнялось. Когда правая его часть оказалась занятой, немцы в 1942 году начали строить ещё центральный памятник «Б», который представлял собой кирпичную панель с вмонтированным в неё большим деревянным католическим крестом, покрашенным в чёрный цвет, и третий памятник «В», аналогичный первому (А). Это хорошо видно на следующем снимке, взятым из частного немецкого архива (пьедестал этого третьего строящегося памятника обведен светлым кружком).

Во время весенней распутицы немцы усиленно ремонтировали дороги: покрывали их битым кирпичом от взорванного остова Казанской церкви, расширяли, очищали обочины, а на одной из них, рядом с этим взорванным остовом, как раз и лежал наш камень. Очевидно, тогда они решили использовать его, как строительный материал для своего памятника. Валентин видел, как немцы устанавливали его и обкладывали со всех сторон кирпичом, замуровав его полностью в этом постаменте.6

Тогда они даже не могли представить, какое большое дело для сохранения ценнейшей российской реликвии сделали вопреки своим варварским устремлениям. С началом 1943 года натиск наших войск усилился. Город начал периодически обстреливаться из дальнобойных орудий; помимо ночных налётов авиации начались ещё и дневные. Однако нашему камню было уютно в своём кирпичном плену: ни осколки бомб, ни разрывы снарядов по соседству, ни пулемётные очереди ему были не страшны.

К середине 1943 года все три памятника были уже полностью готовы, а кладбище приобрело сравнительно законченный вид. Эти памятники хорошо различимы на следующем снимке. В это время город был ещё цел. Видны добротные, старинные купеческие особняки, на месте которых сейчас стоит Дом культуры и музей; видно также начало довоенной Никитинской улицы.

И, наконец, 16-го августа 1943 года пришло освобождение. Но до этого момента город перенёс страшную трагедию. Немцы объявили: за три дня: 3, 4 и 5 августа все должны были покинуть город и пешком, под небольшой охраной

вооружённых солдат, двигаться в сторону Брянска, а с 6-гочисла началось планомерное уничтожение города. Больше недели по ночам было видно зловещее зарево пожаров. Всё, что могло гореть, сжигалось, что можно было взорвать, взрывалось, а развалины ещё и минировалось. Одинокие немощные старики, тяжело больные, которые не могли двигаться, бесследно исчезли. Никто не знает их судьбы, никто не видел их могил. От Жиздры остались только сплошные руины. Но для нашего камня его кирпичный каземат служил хорошей защитой. Взрывая в городе всё подряд, немцы не могли, конечно, разрушить памятники собственного кладбища. После возвращения в город в начале сентября 1943 года Валентин увидел разгромленное немецкое кладбище. И бойцы нашей армии, и вернувшиеся горожане, – никто не хотел оставлять память о варварских деяниях немцев. Деревянные кресты были выдернуты из земли и валялись в беспорядке по всему кладбищу. Железных крестов на памятниках не было, но постаменты уцелели. Это оказалось ещё одним чудесным обстоятельством, спасшим наш памятный камень.

Жиздра начала строиться. Первые кирпичные постройки возводились только из старого кирпича, добытого из руин. Разбирались кирпичные фундаменты сгоревших домов, хозяева которых отсутствовали, уцелевшие печи, остатки кирпичных стен, сохранившиеся старинные купеческие подвалы. В городской стройконторе существовала специальная бригада по добыче кирпича из развалин. Почти до самой нашей Победы стройконтора города работала на старом кирпиче. Очевидно, в это время при разборке постаментов немецкого кладбища и был обнаружен наш камень, целый и невредимый. Строительные рабочие, видимо, не догадались о ценности этой находки. Тогда было не до памятников. Люди возвращались, кто из эвакуации, кто из немецкой неволи, кто из госпиталей после ранений, кто из партизанских отрядов, а жить было негде. Кругом сплошные руины; ютились в землянках, погребах, подвалах. Камень так и остался лежать на месте своего «явления народу». Но дальнейшая судьба нашего камня уже в значительной степени известна краеведам Жиздры.7

Вернувшаяся в октябре 1944 года в родной город Антонина Матвеевна Щупачко (Иванова) видела тогда этот камень на участке немецкого кладбища, немного левее (если смотреть со стороны реки) разрушенной колокольни Собора как раз там, где находился позже всех построенный немецкий памятник. В 1946 году его обнаружила Валентина Николаевна Михалёва, работник районной библиотеки, которая с большим уважением отнеслась к ценному экспонату. В своей книге она этому камню посвятила целый параграф. Вот её слова: «В первый послевоенный год, проходя возле руин Жиздринского собора, я обратила внимание на большой, правильной формы из чёрного мрамора камень с выбитой надписью. Некоторые буквы были сбиты, стёрты, но прочесть и понять их было можно. Жители города Жиздры выражали свою благодарность императору Александру III за помощь погорельцам. Этот камень-куб лежал отдельно от нагромождения кирпичных глыб».

В то время города практически не было, найдя его вблизи развалин собора и не зная всей предыстории камня, В.Н. Михалёва в своей книге высказала предположение, что этот камень хранился в алтаре этого собора. В той обстановке это была единственно правдоподобная версия его спасения. Впоследствии эта версия перекочевала и в Интернет. На самом деле, памятного камня в соборе не было и не могло быть по очень простой причине: в советские времена в соборе не было алтаря, так как сам собор был превращен в Дом культуры с большим кинозалом, где помимо демонстрации кинофильмов проходили торжественные заседания в честь революционных праздников, партийные конференции и другие мероприятия. Никакой церковной утвари в соборе не оставалось. В его алтарной части была устроена сцена, и висел экран, за который Валентин и другие мальчишки иногда прятались после сеанса, чтобы посмотреть фильм ещё раз. За экраном стоял длинный стол для президиума и какая-то старая мебель. Во время оккупации Валентин работал в соборе учеником столяра в бригаде, которая возводила иконостас. Он залезал во все укромные его уголки. Никакого камня там не было. (См. статью «Из истории Собора Александра Невского в Жиздре», размещённую на сайте http://hram-pokrov.ru в разделе «История»).

Наиболее ценным свидетельством того времени является фотография Камня, сделанная братом Валерии в августе 1952 года. Снимок сохранился до настоящих дней. Камень лежал на земле. На его лице­вой стороне хорошо видны следы много­численных повреждений, но текст про­честь можно. Когда сажали деревья для сквера имени космонавта А.С.Елисеева, его перевезли во двор конторы ЖКХ, где он лежал, никого не трогал.

Но и тогда над ним нависла опасность быть уничтоженным: во время перестройки нашлись предприимчивые люди, которые хотели сделать на нём бизнес: распилить его на части, чтобы изготовить из них памятники для кладбища. И уже повезли в Людиново, в гранитную мастерскую. По слухам, либо милиция их перехватила, либо директор гранитной мастерской отка­зался портить историческую ценность, но камень вернули обратно и оставили во дворе музея. Ещё раз сложившиеся обстоя­тельства спасли наш камень.

Долгое время заведующая музеем Валентина Васильевна Лесюнина и другие инициативные товарищи добивались того, чтобы этот камень занял достойное место. И только благодаря серьёзной поддержке Вячеслава Васильевича Бран­дальского, ко­торый в то время был мэром города, и фи­нансовым средствам, вы­деленным из го­родского бюджета, наш памятный камень второй раз повезли в Людиново. Вернулся он оттуда уже в составе Памятного знака, который и был установлен у входа в музей.

Работая с собранным материалом, авторы обнаружили некоторые проти­воречия. В архивных документах говорится, что камень гранитный, а В.Н.Михалёва пишет, что он – мраморный. Но главное: текст на камне Памят­ного знака отличается своей орфографией и расположением строк от того, кото­рый мы видим на снимке 1952 года. Вот текст на нынешнем камне: nadpis

Государю Императору Александру III

Прихожане Казанского храма города Жиздры

в столетнюю годовщину этого храма

и в благодарную память за щедрое денежное

пожертвование Его Величества на возобновление

храма после пожара бывшего в Жиздре в 1890 году

На снимке 1952 года текст почти такой же, но разбивка его на строки и начертание букв – другие, орфография дореволюционная, там хорошо просматриваются буквы ? (ять) и ъ (ер), под текстом – черта, а под чертой – еще одна строка: «Открытъ въ 1916 году». Неудивительно, что у авторов зародились сомнения в подлинности камня, являющегося основой нынешнего Памятного знака. Может старый, изрядно поврежденный текст срезали и на его месте нанесли новый? Или камень после всех его приключений был настолько повреждён, что решили сделать его дубликат? Эти вопросы не давали авторам покоя.

Чтобы добраться до истины, летом 2010 года они снова приехали в Жиздру и встретились у музея. Камень явно не мраморный, а гранитный, что соответствует словам академика Р.Р.Марфельда. Но почему другой текст? Какая-то неведомая сила подтолкнула Валерию обойти вокруг памятника и…. О, чудо! На обратной стороне камня высечен точно такой же текст, как на фото 1952 года! Значит камень подлинный! Для авторов это было открытие, хотя в Жиздре, возможно многие знали об этом. Всё это потому, что авторы работали вдалеке от их родных мест… Мы были приятно удивлены находчивостью работников гранитной мастерской и других товарищей, которые нашли такое мудрое решение: поменять лицевую и обратную сторону камня, снабдить его новым, современным текстом, не уничтожив при этом историческую надпись. Вот как выглядит текст, высеченный на обратной стороне Камня:

Именно этот Камень был пьедесталом памятнику императору Александру III. Вероятно, он впитал в себя искренние чувства благодарности многих предков жиздринцев, что вместе с усилиями энтузиастов города помогло этой ценнейшей реликвии уцелеть благодаря чудесному сочетанию редчайших обстоятельств.

Это ещё один шаг по пути восстановления исторического наследия города.

В.А.Анцышкин (Москва),

В.М.Шадрова (Санкт-Петербург)

Анцышкин В.А.

"О чём звонила церковь?"

(быль)

hram1Это произошло в довоенной Жиздре, центре са­мого южного района Калужской области. Город тогда жил тихой спокойной мирной жизнью. Телевизоров ещё не было. Свой досуг горожане проводили, рабо­тая на огородах, занимаясь всякими домашними де­лами, а по вечерам слушали радио (радиоузел работал исправно) или сидели на своих крылечках, лавочках возле палисадников и прислушивались к звукам духо­вого оркестра, доносившимся из городского сада. Развлечений было немного: ходили в кинотеатр, молодёжь – на танцы, кото­рые устраивались летом в городском саду, а зимой – в молодёжном клубе. Но это только по вечерам, только тогда, когда работала местная электростанция. После 12 часов ночи Жиздра погружалась в темноту и спокойно засыпала.

Собираться в церкви или где-либо ещё на молитву практически не было возможности. Ни одна из церквей не действовала. Главная из них – Собор Александра Невского, находившийся в самом центре города, был переоборудован в кинотеатр. Казанская церковь, стоявшая на месте нынешнего мемориала «Вечный огонь», сгорела во время большого пожара в 1932 году. А церковь Покрова Пресвятой Богородицы, находившаяся на том же месте, где и нынешняя, использовалась под склад зерна. Кресты и колокола с церквей давно были сняты.

Свободного времени у горожан было гораздо больше, они чаще общались, делились личными новостями. Жизнь каждого была более «прозрачной». Новости о значимых событиях быстро разлетались в разные уголки города.

И вдруг, как мне припоминается, осенью 1940 года по городу пронёсся слух: Покровская церковь по вечерам звонит. Горожане к этому времени начали собираться около церкви, чтобы самим убедиться в правдивости этого загадочного явления. Особенно это было интересно нам, мальчишкам того времени, всегда любопытным ко всему необычному.

На самом деле это не было настоящим колокольным звоном. Впечатление такое будто кто-то, находившийся в церкви, ударял одним металлическим предметом о другой через равные промежутки времени. Звуки ударов то ослабевали, то усиливались, а в какие-то вечера и вообще их не было слышно. Между тем людей стало собираться всё больше. В тёмное время было даже немного страшновато от таинственности происходящего. Люди начинали креститься. Заговорили о чуде.

Всполошились власти города и в первую очередь партийное руководство. Вначале предположили, что это проделки ночного сторожа склада зерна, но при проверке его не оказалось не только в церкви, но и вообще в городе. Как потом выяснилось, на эту работу был нанят крестьянин из соседней деревни, а когда он услышал звон, испугался «нечистой силы», закрыл склад на замок и сбежал к себе домой в деревню. Тогда власти стали думать, что кто-то из «врагов народа» занялся вредительством: спрятался в церкви и звоном хочет взбаламутить народ. В то время многие находились под подозрением. Днём в светлое время милиция обыскала всю церковь, проверила крепость решёток на окнах, наличие подземных ходов, запасных выходов, лазеек. По вечерам у церкви начал дежурить постовой. Однако звон продолжался, хотя в церковь никто не проникал.

Тогда вечером наряд милиции вооружённый, помимо прочего, керосиновым фонарём с большим опасением вошёл в церковь и начал искать там виновника. То ли освещения было недостаточно, то ли сами милиционеры пугались любой тени, провозились они там довольно долго, а в полночь звон прекратился, и милиционеры вернулись ни с чем, никого не найдя.

А около Покровской церкви уже начали собираться большие толпы людей. Многие молились, крестились, некоторые опускались на колени. В городе начали всерьёз говорить о чуде. В условиях советской власти назревал серьёзный политический скандал. Начальство города сильно забеспокоилось. В то время у нас в стране НКВД умело довольно быстро находить виновных, даже там, где их на самом деле и не было.

Тогда в один из вечеров, когда звон был хорошо слышан, сам секретарь райкома партии вместе с начальником милиции и другими «сопровождающими их лицами» вошли в церковь. Прислушавшись, определили, что звон идёт со стороны колокольни. Поднялись на неё, но там никого не было, а звон раздавался где-то рядом. Присмотревшись, они обнаружили, что две скобы, на которых раньше висел колокол, раскачивались и, поскольку расстояние между ними было небольшое, ударялись друг о друга, издавая тот самый звон, который наделал так много шума в городе. Скобы отодвинули подальше друг от друга, и звон прекратился.

Звон прекратился, вроде бы инцидент исчерпан. Но осталось загадкой: кто раскачивал эти скобы, когда в церкви не было ни души? Многие, которые глубоко не задумывались над загадочностью этого явления, а также официальные лица утверждали, что во всём виновата городская электростанция, расположенная примерно в 100 – 120 метрах от церкви, поскольку звон был слышен только во время её работы. Предполагали, что частота вращения большого маховика и других неуравновешенных частей двигателя электростанции создавала микроскопические колебания почвы, а они совпали с собственной частотой свободно висящих скоб на колокольне, каждая из которых, по сути своей, представляла обычный физический маятник. Произошло как бы явление резонанса, что и послужило причиной раскачивания скоб. Но оставалось неясным, почему тогда не было звона раньше? Ведь электростанция работала уже много лет. Пытались доказывать, будто бы, звон начался, когда был запущен в работу второй двигатель и причина – в совместной работе двух двигателей. Но и в этом случае никто не мог объяснить, почему скобы от одних и тех же колебаний раскачивались навстречу друг другу (одна влево, другая вправо), а не параллельно, подобно стропам качелей? Чёткого объяснения этому явлению так и не было найдено.

Для руководства города это событие было довольно-таки неприятно; оно постаралось по возможности умолчать о нём. Никаких сообщений ни в местной газете, ни по районному радио не было. Никаких актов, протоколов или каких-либо документов не составлялось. Не нашлось энтузиастов и среди «простых смертных». Да и трудно было кому-либо взяться за решение этой нелёгкой задачи. В довоенное время в Жиздре не проживало ни одного высокообразованного физика, ни высококвалифицированного инженера. Даже просто людей с высшим образованием были редкие единицы. Поэтому никто не замерил ни собственную частоту раскачивающихся скоб на колокольне, ни скорость вращения маховика двигателя на электростанции, ни частоту соударения скоб. А начальство города постаралось, чтобы об этом инциденте как можно быстрее забыли. Но люди помнили и по городу ходили слухи о совершившемся чуде в Покровской церкви. Кто-то говорил, что это плохая примета: набатный звон на Руси всегда оповещал о надвигающейся беде; другие утверждали, что церковь обычно звонит перед богослужением, призывая людей к молитве, значит, это добрый Глас свыше: близится возврат к вере.

Сейчас интересно сопоставить такие предположения с теми событиями, которые произошли потом. Через несколько месяцев, 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, самая крупная и самая кровопролитная из всех войн, когда-либо встречавшихся на земле. В эту войну были втянуты более десяти государств; количество вооружённых и стреляющих людей измерялось миллионами. Жиздру вскоре оккупировали враги. Оставшиеся в городе коммунисты были расстреляны. Девушек небольшими партиями начали отправлять в Германию. Позднее зимой 1942/43 года немцы расстреляли всех евреев, включая детей, женщин, стариков.

Но ещё ранее, как только немецкие войска, заняв Жиздру, вывезли все запасы зерна из Покровской церкви, верующие начали собираться в ней и молиться перед чудом уцелевшим иконостасом. Внутренние помещения очистили от мусора, прибрали. Позднее узнали, что в соседнем селении Зикееве проживает священник, Отец Гавриил (Гавриил Егорович Фатеев), который в советское время скрывался от репрессий по глухим деревням Жиздринского района. По просьбе жителей он переехал в Жиздру, и именно в Покровской церкви начались регулярные богослужения.

Находясь в условиях полной незащищённости, под гнётом беспредела немецкой военщины, спасаясь от бомбёжек и артобстрела наших же Советских войск, когда жизнь человека зависела от глупой случайности, многие надеялись только на Бога. Приходя в церковь, они получали от Отца Гавриила и совет, и мудрое ласковое слово, и благословение, обретая надежду на спасение. Он в своих молитвах провозглашал «избавление земли русской от иноземного нашествия». Церковь была очень популярна и действовала до самого своего разрушения.

При отступлении фашисты выгнали из города всех жителей, а большинство из них, не сумевших укрыться в лесах, или партизанских районах, угнали в Германию. Больных, стариков, всех, кто не мог передвигаться, просто уничтожали. Позднее никаких следов от оставшихся в городе жителей так и не было найдено. Город же превратили в сплошные руины. Покровская церковь была взорвана. От неё остались только груды разбитых кирпичей и головешки.

В начале статьи показан отреставрированный рисунок из проекта этой церкви (www.zhizdra.ru/stat/phr.htm). Такой она была построена. К сожалению, в 1940 году ни крестов, ни маковок под ними, ни шпиля, ни даже самого верхнего маленького яруса колокольни на ней уже не было. Церковь очень нуждалась в ремонте, хотя бы косметическом. И, несмотря на это, она была очень красивой. Какой же звериной ненавистью и лицемерием надо было обладать фашистам, чтобы решиться уничтожить такое чудесное культовое здание, и это в то время, когда на пряжке ремня каждого немецкого солдата было написано: «Бог с нами»?

После изгнания немцев люди начали возвращаться на свои пепелища, кто из лесов, где прятались от фашистов, а кто – после окончания войны – из Германии. Понемногу начали строиться. Государство давало ссуды. В итоге город воскрес. И первым возродившемся в городе храмом, и пока ещё единственным, оказалась церковь Покрова Пресвятой Богородицы. И вот уже более 10 лет горожане слышат теперь уже настоящий колокольный звон восставшей из руин Покровской церкви, которая перед самой войной без колоколов более недели звонила вопреки враждебному отношению властей ко всему церковному.

                                                                                                     Заново воссозданное основное здание Свято-Покровского храма (фото Коновалова Г.П.)

pokcerk

Так о чём же звонила церковь в то далёкое время?

Сейчас, пока ещё живы в памяти детали этого загадочного явления, хотелось бы понять его природу. Пока ясно только одно: первопричиной раскачивания скоб являлась работа тихоходного дизельного двигателя электростанции, поскольку звон был слышен только во время его работы. Но одним этим не удаётся объяснить всего происходившего. Почему, например, скобы раскачивались навстречу друг другу, и почему церковь начала звонить только осенью 1940 года? Очевидно, был ещё какой-то фактор, который появился только в предвоенное время. Определить его сейчас довольно трудно, прошло много лет. Нет не только тех самых скоб, но и всего довоенного здания Покровской церкви. Нет и электростанции, на её месте стоит жилой дом (улица Советская, д. 24/29). Предполагать можно многое: и коррозия скоб, и случайное застопоривание одной из них и изменение уровня грунтовых вод, что могло привести к изменению податливости почвы, и многое другое. Но всё это слишком надуманно и фантастично.

Из всех версий, по моему мнению, только одна достойна внимания. За последнее время сделано много открытий. Стали известны биотоки в организме человека, наличие у него ауры, предполагают наличие микролиптоновой энергии. А филиппинские хирурги только умственным напряжением и руками без скальпеля и каких-либо инструментов могут удалять опухоли внутренних органов человека, не травмируя его тела. Всё ближе подходят учёные к выводу, что мысль содержит материальную составляющую. Общеизвестны факты, когда некоторые экстрасенсы могут силой мысли передвигать предметы. Гражданин Израиля Ури Геллер, например, находясь на расстоянии более тысячи километров, посредством радиоволн, силой мысли сумел качнуть маятники некоторых бездействующих часов.

А теперь вернёмся в довоенную Жиздру. Время тогда было неспокойное. В Европе разгоралась война, набрал силу немецкий фашизм и уже без всякой маскировки вёл себя, как наглый агрессор. К этому времени Германия оккупировала Австрию, Чехословакию, Данию, Норвегию, Бельгию, Нидерланды, вторглась в Польшу, принудила капитулировать Францию. Наше правительство понимало всю опасность соседства с таким агрессором и всячески старалось отодвинуть западные границы подальше от наших городов и промышленных центров. Советский Союз присоединил Бесарабию (территорию нынешней Молдавии), Литву, Латвию и Эстонию. Наши войска захватили Западную Украину и Западную Белоруссию, а заодно и Северную Буковину, а затем напали на Финляндию и забрали небольшую территорию, находящуюся вблизи Ленинграда. Люди понимали и предчувствовали: пламя войны может переброситься и на нашу страну. Этого не скрывало и наше высшее руководство. В ту пору по центральному радио звучали такие песни: «Если завтра война», «Три танкиста», или песня со словами «…в воздухе пахнет грозой…». Тревогой наполнялись души людей. Надеялись, что наша Красная Армия защитит нас. Но война всегда приносила беды, гибель близких людей, резкое ухудшение жизни. Верующим очень не хватало возможности помолиться, попросить у Бога защиты, найти хоть какую-то надежду на избавление от надвигающихся несчастий. Естественно, мысли людей устремлялись к Покровской церкви, в которой сохранился иконостас с иконами, которая в своё время была освящена и не подверглась какому-либо серьёзному осквернению.

Думаю, что именно эти тревожные мысли многих жиздринцев воздействовали на раскачивающиеся от толчков электростанции скобы таким образом, что они колебались навстречу друг другу, соударяясь и создавая тем самым подобие колокольного звона.

Однако наша церковь относится с осторожностью к понятию о мысленном воздействии. Возможно это только потому, что всякие колдуны, сектанты и подобные им тёмные силы используют это воздействие в своих корыстных целях. С другой стороны, например, освящение воды - это не только опускание серебряного креста в воду, это ещё и коллективная молитва людей над этой водой. Святая вода и осеребрённая вода - это разные жидкости. Известно, что вода является носителем информации, и она, очевидно, воспринимает мысленное воздействие молящихся людей в процессе её освящения. Освящают не только воду, но и продукты, жилища.

Версия о мысленном воздействии на раскачивающиеся скобы хоть как-то объясняет физическую сторону этого таинственного явления. Вместе с этим, научно ещё не доказана возможность мысленного воздействия на предметы. Мне, по крайней мере, не известен ни один научный труд с таким доказательством. Поскольку на данный момент научного объяснения нет, нам остаётся считать так, как воспринимали подобные явления наши старшие поколения: это было чудо Господнее, это предупреждение Свыше о надвигающихся бедах, а также призыв к молитве, предсказание того, что наступит время и в храме будут свободно проходить богослужения.

И пусть на сегодня мы доподлинно не знаем истину. Это не так важно. Придёт время, ученые сделают новые открытия. Мы в большей степени избавимся от последствий атеистической пропаганды, которую навязывали нам в советские времена и начнём с должным уважением относиться к церковному учению, в котором заложена мудрость наших предков. Тогда и откроется истина чудесного жиздринского феномена. Главное сейчас - пока ещё можно встретить живых свидетелей этого явления - не забыть о нём. Надо, чтобы об этой загадке стало известно широкому кругу людей, подобно тому, как это произошло, например, с Тунгусским метеоритом, о котором вот уже более ста лет люди помнят, изучают, спорят, доказывают.

Но какой бы истина ни оказалась, уже сейчас ясно одно: место, на котором стоит Покровская церковь, это знаковое место, намоленное многими поколениями жиздринцев, живших здесь с древних времён и живущих сейчас, доброжелательных, трудолюбивых, с открытой душой. Оно впитало в себя энергетику этих людей. Это место - центр духовности города. Это - достояние Жиздры, а Жиздра в значительной степени является необычным населённым пунктом.

Может быть, именно это обстоятельство помогло городу не исчезнуть с лица земли, а перенести все свалившиеся на него тяготы, и возродиться после полнейшего его разрушения.

Жиздра – Москва, 2008 год

Анцышкин В.А.

"Из истории Собора Александра Невского в Жиздре"

Воспоминание очевидца

Старшее поколение жиздринцев хорошо помнит, чтоsobor главный храм города — Собор Александра Невского в годы советской власти был превращён в районный Дом культуры, в котором почти каждый день демонстрировались кинофильмы. Кресты были сняты, иконостас уничтожен, никакой церковной утвари в Соборе не осталось. Всё огромное помещение Собора было разделено поперечной перегородкой. Ближняя к колокольне часть использовалась как фойе, где собиралась публика перед началом сеанса. За перегородкой вверху на уровне второго этажа располагалась кинобудка. Зрительный зал находился под куполом. Над залом был сделан подвесной потолок, обшитый снизу листами лакированной фанеры. По бокам — глухие деревянные со штукатуркой перегородки без окон на всю высоту арок. Основной пол Собора в зрительном зале был застелен деревянным полом, несколько поднятым для того, чтобы он без ступеньки накрыл бы амвон Собора. В алтарной части была сделана сцена, а примерно на том месте, где когда-то был иконостас, висел киноэкран. Зал был абсолютно тёмным, освещался только электрическими лампочками. Телевизоров в довоенное время ещё не было, и люди с охотой ходили в кино, знакомясь с хорошими фильмами той поры. Колокольня лишилась шпиля, а вместо него был оборудован наблюдательный пункт, имеющий круговой обзор. Из него практически был виден весь город. Это было место для круглосуточного дежурства пожарников, которые сразу же сообщали по телефону в пожарную часть о замеченной опасности. Также круглосуточно дежурный ударами в небольшой колокол оповещал жителей о наступлении нового часа. Собор даже в годы безбожия как мог, в пределах ему дозволенного, продолжал служить людям.

 

sobor1Пришла война. Дежурный на колокольне сигналом сирены стал преду­преждать горожан о налётах на город немецких самолётов. Затем оккупация. В городе начали хозяйничать немцы. Припоминаю, что в начале 1942 года помещение Собора они использовали под склад для продовольствия. Бое­припасы или какие-нибудь другие стратегические материалы немцы боялись хранить в Соборе, так как он был хорошим ориентиром для наших бомбар­дировщиков, а позднее и для нашей дальнобойной артиллерии. Чтобы задобрить население, попавшее в оккупацию, немцы разрешали от­крывать церкви. Летом 1942 года они передали Собор в распоряжение граж­данских властей. Началось переоборудование храма.

 

Спасаясь от принудительных работ по расчистке дорог для немецких войск, я вначале поступил работать в столярную мастерскую, которую открыл в нашем городе частный мастер. В ней изготовлялись телеги, сани для крестьян из окрестных деревень, а также выполнялись заказы жиздринцев. Металлические детали поставляла кузница. Через некоторое время немцы установили свой контроль над мастерской: работы стали вестись под наблюдением немецкого солдата. Мы начали изготовлять гробы для похорон немцев. Такой продукции требовалось всё больше и больше. Эта работа так же, как и расчистка дорог, была нам явно не по душе. Гробы пошли из неструганых досок с большими щелями по углам. В довершении всего молодые работники, в том числе и я, в удобный момент вколачивали длинные гвозди в дно гробов так, чтобы они торчали внутри гроба. Определить, кто это делал, было очень трудно, поскольку производство гробов было на потоке. Это и спасало нас от разоблачения. Но дежуривший немец начал подозревать виновников и, не разбираясь, уволил всех подростков. Пришлось искать новую работу.

В это время как раз началось переоборудование Собора, и меня взяли в качестве ученика в бригаду столяров, которая возводила иконостас. Бригада плотников тем временем разбирала сцену, перегородки, деревянный пол, кинобудку, помогала столярам. Материалов из дерева было вполне достаточно: в Жиздре в то время работала лесопилка, а вот цемента для заделки повреждений и штукатурки стен не хватало. Других нужных материалов просто не было. Я до сих пор восхищаюсь изобретательностью и даже, можно сказать, талантом мастеров столярного дела, которые в условиях оккупации взялись и даже в итоге возвели иконостас в таком грандиозном помещении, располагая только подручными материалами. Никакого проекта или эскизов художников не было. Единственно, кто давал советы, — это находившийся в городе в то время техник-строитель. Но основной замысел постройки иконостаса и его убранства принадлежал нашим жиздринским столярам-умельцам. К сожалению, я не запомнил их имена. Зарплату нам выдавали еженедельно в виде двух-трёх килограммов муки. Организаторы работ ездили по соседним деревням и собирали пожертвования на восстановление Собора. Крестьяне делились своими запасами ради такого благодатного дела. Это и было основным источником финансирования этих работ.

Иконостас воздвигался внутри арки, которая по размерам была такой же, как и уцелевшая, только она располагалась перпендикулярно к ней. Основой его были деревянные колонны, обтёсанные на квадрат и окантованные карнизами и капителями. Колонны наверху удерживались солидной поперечной балкой, концы которой были замурованы в противоположные стены арки. Пространство между колоннами внизу закрывалось филёнками, которые обычно бывают в дорогих дверях. Сверху на филёнки опирались декоративные перекладины. Выше них оставлялись проёмы для икон, обрамлённые вверху полукруглыми наличниками. Всё верхнее сводчатое пространство арки над иконостасом перекрывалось декоративной решёткой с крупными, примерно 50 х 50 см, ячейками. Решётка была изготовлена из узких деревянных реек, наклонённых под углом 45° в обе стороны. В каждом месте пересечения реек прикреплялся цветок, сделанный из жести пустых консервных банок, которых около немецких кухонь скапливались целые горки. Из одной банки вырезалась заготовка в виде двух противоположных лепестков, скреплённых центральным кружочком. Две такие заготовки, установленные крестообразно, пробивались в центре гвоздём и им же прибивались к решётке. Предварительно лепесткам придавали соответствующую изогнутую форму и тщательно начищали. Внутренняя поверхность банок имела желтый блестящий вид, и цветки получались довольно красивыми.

После снятия под­весного по­толка обнаружили сохра­нившуюся цепь,sobor2 на которой раньше ви­села люстра. Цепь была красивой, доб­ротно сделанной из кованых звеньев. Верхним концом цепь была прикреплена к своду купола в его центре. Ещё раз я убе­дился в природной сме­калке жизд­ринцев. Работающие мастера решили сами изготовить люстру из под­ручных материалов. Они выстругали из бревна квадрат­ный брус, немного сужающийся кверху. Затем разметили его, разделив на ряд участков, которые через один обте­сали, сделав их круглыми бочкообраз­ной формы. Причём делалось это только пилой и хорошо заточенным то­пором столяра. С бездействующих теле­графных столбов сняли толстую проволоку, сделали из неё завитушки и вставили их в засверлённые отверстия на квадратных участках деревянного бруса. В гори­зонталь­ных плоско­стях эти завитушки расположили под различными углами. К зави­тушкам при­крепили множество под­свечников, всю люс­тру покрасили и пове­сили на цепь. Вы­глядела она вполне дос­тойно.

Под деревянным полом зритель­ного зала оказался красивый узорчатый пол из керамической плитки. Несколько таких плиток сохранилось до наших дней. Их можно увидеть на одном из стендов в Краеведческом музее города. Когда из Собора убрали перегородки и все остальные атрибуты Дома культуры, открылось огромное помещение, похо­жее на зал какого-то дворца.

Основой соборного строения был четверик, имеющий в плане форму квад­рата. Посредством кирпичных сводов в верхней своей части он переходил в круг, на который опирался купол. Все четыре стороны четверика были выполнены в виде больших арок, благодаря которым помещения всех примыкающих к четве­рику частей здания вместе с его пространством выглядели, как один большой общий зал. С восточной стороны там, где в Собор упиралась Красноармейская улица, к четверику примыкала алтарная часть Собора.

Со стороны центра го­рода примыкала северная часть здания с колоннами, выполненная в стиле классицизма. Со стороны Жировки — точно такая же, южная. С западной сто­роны к четверику примыкала средняя часть здания, довольно обширная, с бо­ковыми алтарными приделами. Далее была паперть с входом со стороны цент­ральной части города и колокольня.

Размеры Собора Александра Невского были до­вольно-таки внушительными. Его вели­чина сопоставима с Елоховским храмом в Москве, который до повторной по­стройки Храма Христа Спасителя был Московским кафедральным Собором. В детские годы я слышал от родителей, что высота колокольни Собора в Жиздре со­ставляла 50 метров. По фотографиям можно видеть, что основные части зда­ния имели два ряда окон. Это не значит, что он был двухэтажный. Внутрен­них перекрытий не было. Просто потолки у него находились на очень боль­шой высоте. Только внутри средней части здания мог бы разместиться не­большой двухэтажный дом. Даже без росписи стен и какого-либо убранства сама конфигурация строения, казалось, наполняла всё помещение Собора особой торжествен­ностью. Мы, живущие с давних времён в небольших комнатках своих деревянных домов, были поражены простором соборных помещений. Только сейчас, повидав много музеев, церквей, дворцовых залов, могу представить, какие шикарные, крупномасштабные росписи могли бы украшать высочайшие стены и куполообразные потолки этого уникального здания.

В это время у нас на работе частенько пропадал Владимир Пронин. Его отец рабо­тал тогда сторожем в Соборе, а жили они в самом ближнем к реке доме по Советской улице. Знаю, что позднее Владимир был ки­номехаником в жиздринском кинотеатре. Он был немного старше меня. Нам всё было интересно, хотелось узнать сек­реты этого необычного строения, и мы во время моих перерывов в работе, а иногда и в рабочее время, лазили по Собору, забираясь во все его укромные уголки. В подвале Со­бора искали начало подземного хода, о котором по городу ходили целые легенды, но ни­чего не нашли, кроме глухих стен. С верха коло­кольни разглядывали все отдалённые уголки города и даже близлежащих окрестно­стей. Расхрабрившись, даже бегали по крыше, которая имела сравнительно малый уклон.

Шедевром же моего «альпинизма» было неоднократное покорение купола. На крыше Со­бора находилась обычная деревянная лестница, по которой можно было доб­раться до нижнего края купола. Эта лестница видна на снимке Собора. Против верхнего конца лестницы в крыше купола отсутствовал один квадратный лист железа. Через это отверстие можно было проникнуть под крышу и ка­рабкаться вверх по шаровидной кирпичной поверхности купола. Хорошо, что некоторые кирпичи выступали из кладки, поэтому на них можно было опираться. Наверное, так было сделано специально. Пространство между металлической крышей и кирпичным куполом было небольшим, достаточным только для того, чтобы пролезть человеку сравнительно тонкой комплекции. Кверху это пространство сужалось. В том месте, где угол наклона поверхности купола дос­тигал примерно 20 – 25 градусов, в крыше было отверстие. Через него надо было вылезти наружу и по металлической крыше ползти к центру купола. Это был самый опасный участок путешествия. Зато, добравшись до центра купола, можно было опуститься в небольшое углубление, огороженное по кругу невысокой кирпичной стенкой. Забравшись туда, легко было представить, что ты находишься в открытой кабине са­молёта: перед тобой простиралась круговая панорама всего города. Помню одно наиболее сильное желание, которое при­ходило ко мне в эти минуты: иметь бы пулемёт и много-много патронов. Тогда с каким бы удовольствием я, подобно Анке-пулемётчице из фильма «Чапаев», расправился бы с ненавистными фашистами, которые, как муравьи, ползали где-то внизу и были видны как на ладони, а я для них, как мне казалось, был недосягаем. Обратный путь был гораздо более страшный: надо было ползти вниз по совершенно гладкой поверхности крыши, наклон которой становился всё круче, причём из-за выпуклости купола не было видно ни спасительного отверстия в крыше, ни края купола. Мне тогда было 14 лет. Ох, и влетело бы мне, если бы мои родители, или старшие товарищи по бригаде узнали бы о моих путешествиях.

Заключительным этапом работ было изготовление креста для установки его на куполе. Для этого использовали деревянные бруски прямоугольного сечения. Весь крест обили точно таким же оцинкованным железом, из которого была изготовлена крыша Собора. Крест хорошо начистили, подняли на купол и надёжно закрепили на его вершине. После того, как колокол сняли с деревянной пожарной вышки, стоявшей непосредственно у здания пожарной части, и подняли на колокольню Собора, состоялось освящение храма, и начали проводиться регулярные службы. Это было в апреле 1943 года.

Как-то я узнал от взрослых, что существует обычай: на Пасху каждому разрешается звонить в церковный колокол. Работы в Соборе к этому времени уже закончились, и я ходил в школу, но в Соборе я был «своим человеком». В день светлого праздника я поднялся на колокольню и с большим удовольствием раскачивал язык этого ударного инструмента, радуясь тому, что мой благовест разносится по всему городу, долетая во все его удалённые уголки. Звонил до тех пор, пока у меня у самого не начало звенеть в ушах. В Жиздре ещё есть свидетели того времени. Например, Евгения Васильевна Лобанова приходила в Собор молиться, когда в нём совершались службы. Она рассказывала, что иконостас, люстра были довольно-таки красивыми.

sobor3Нам повезло: в кадре одной из фотографий немецкого кладбища оказалась часть Собора в то время, когда купол его был увенчан крестом. Снимок сделан с того места, где сейчас проходит край сквера имени космонавта А.С.Елисеева, прямо напротив автостанции. По виду снимка можно определить, что это было весной 1943 года.

 

Неизвестен автор этого снимка. Не знаю, каким чудесным образом он уцелел и как попал в Интернет. Помещённая здесь более чёткая фотография была передана мне настоятелем Свято-Покровского храма протоиреем Константином Гиппом, хранившим её в своём архиве. Это последний из известных снимков Собора Александра Невского. С апреля 1943 года и до конца своих дней он был действующим храмом. В первой половине августа 1943 года, перед своим отступлением немцами Собор был взорван.

Несмотря на большие старания, оккупантам так и не удалось уничтожить его до конца. Одна арка, на которую опирался купол, кусочек самого купола, остатки стен уцелели. Уцелел и крест, ранее стоявший на куполе. Он, как воин, поверженный на поле боя, ещё долго лежал на северо-западном склоне руин алтарной части Собора. И также долгое время разрушенный Собор гремел под порывами ветра искорёженными листами своей развороченной крыши из оцинкованного железа, будто это были последние вздохи умирающего исполина. Жаль только, что позднее, где-то в пятидесятые годы по распоряжению тогдашних властей города были уничтожены последние остатки стен Собора, в том числе и его арка. А ведь дорога на Жировку прошла бы как раз примерно посередине этой арки. Какая бы была замечательная память о Соборе, если бы эта арка дожила до наших дней. (Снимок взят из Интернета, с сайта города).

 

И даже сейчас по прошествии многих лет после разрушения Собора нельзя сказать, что он исчез без следа. Прикрытый слоем земли и битого кирпича хранится его фундамент. Проходят годы. Всё меньше остаётся свидетелей, которые видели Собор собственными глазами и помнят его местонахождение.sobor4 Новые постройки и планировка центральной части города далеко не всегда соответствуют довоенной, что очень способствует тому, что место, где залегает фундамент, забывается, а молодые жиздринцы вообще не знают точное его местонахождение. В Интернете даже появилось сообщение, будто бы Собор стоял на месте Дома культуры, что явно не соответствует действительности. Только строители, когда копают траншеи, иногда наталкиваются на что-то для них непонятное. А ведь это реликвия города, многие хотят сохранить память о Соборе. Мне часто задавали вопрос: «Где находится фундамент Собора?». Чтобы не потерялась частица духовного наследия наших предков, хочу поделиться тем, что сохранилось в моей памяти относительно места расположения Собора. 

Здесь место фундамента обозначено пунктирной линией. Удивительное дело: сейчас там, где находился Собор, самое оживлённое место, здесь постоянно толпятся люди. Может быть это случайно, а может быть потому, что на этом месте когда-то совершались молитвы.

sobor5Точно так же под землёй хранятся и другие свидетели истории города. Галина Владимировна Захарова (Огаркова), долгое время проживавшая в доме, расположенном в начале Красноармейской улицы, рассказала, что в шестидесятые годы дождевые потоки воды размыли тротуарную часть Комму­нистической улицы вблизи угла рыночной площади. При этом обна­жился подземный ход. Через частично разрушенный свод она, будучи подрос­тком, вместе с другими сверстниками пролезала в этот подземный ход. Они не раз пробирались по этому подземелью на некоторое расстояние. Он шёл от нынешней рыночной площади в сторону Жировки. По пути им попадались гранаты, какое-то оружие, кости. Встречались боковые ответвления этого хода. Далеко проходить они просто боялись. Галина Владимировна показала место, где была лазейка в этот ход. Оно отмечено точками на плане фундамента Собора. Ещё о подземных ходах рассказал в своей книге «Край Жиздринский» (1998 г.) Александр Иванович Проскурнин, где даже опубликована фотография вскрытой части хода, идущего со стороны Собора в направлении Казанской церкви, на месте которой сейчас находится мемориал.

Нельзя не сказать ещё об одном историческом свидетеле прошлого нашего города. Чудом уцелевший в годы советской власти и войны памятный камень, благодаря усилиям горожан, любящих свой город, и активной помощи бывшего мэра города Вячеслава Васильевича Брондальского, этот камень, элемент памятника императору Александру III, приобрёл облагороженный вид и занял достойное место у входа в краеведческий музей. Предполагают, что он хранился в алтаре Собора, но это не так. В Соборе он никогда не был. Он спасался от грозившего ему разрушения в других местах. И только чудесное стечение обстоятельств помогло ему уцелеть.

И ещё одна реликвия Собора, о которой практически уже никто не пом­нил, практически воскресла для жителей города в последнее время. По счаст­ливой случайности, либо по чудесному совпадению, один человек, интере­сующийся почитаемыми предметами православия, нашёл упоминание о Страст­ной иконе Жиздринской Божией Матери в Интернете и специально приехал в Жиздру, чтобы её посмотреть, но в то время в городе её не было. Благодаря поискам и опять-таки по счастливому совпадению, удалось найти фотографию этой иконы в Санкт-Петербурге, в архивах учёного Н.П. Конда­кова, по которой и был сделан её список. Сейчас икону Жиздринской Божией Матери можно видеть в Свято-Покровском храме, усилиями служителей ко­торого организовано её воссоздание. До 1929 года эта древняя икона находи­лась в Соборном храме и считалась чудотворной.

Вот так по крупицам собирается духовное наследие нашего города. Глав­ное сейчас сохранять это наследие и приумножать его. Оно с каждым годом будет приобретать всё большую и большую ценность. С этой целью было бы очень важно установить Памятный крест на том месте, где находилась алтар­ная часть Собора. Думаю, что это будет большой красивый крест среди клумбы с замечательными жиздринскими цветами. Затраты для этого сравни­тельно небольшие: надо будет заасфальтировать начало Красноармейской улицы, разделив её на два потока, привезти машину чернозёмной земли для клумбы, забетонировать основание для креста, сделать и установить сам крест.sobor6

Тогда в самом центре города появится святое и торжественное место. А у жителей города и всей округи будет возможность в лучшие минуты своей жизни прийти и поклониться Памятному кресту, который каждому проходящему и проезжающему будет напоминать о величии дел наших предков. Надеюсь, что сюда будут приходить и свадебные пары, и верующие, и уроженцы города, оказавшиеся на чужбине, и все те, кому дорога память и история нашего маленького, но такого уютного городка.

 

Уверен, что процесс возрождения нашего города, в том числе и духовной её составляющей, ещё не закончен. Среди подрастающего поколения жиздринцев много перспективных молодых людей. Вполне возможно, что среди них будут образованные, удачливые и даже талантливые труженики, любящие свой родной город. Может кто-то из них сумеет организовать в городе какое-нибудь производство, продукция которого будет продаваться в солидном супермаркете, построенном на Киевском шоссе у ответвления дороги на Жиздру. Увеличится бюджет города. Наиболее вероятно, что подобно Михаилу Семёновичу Яшечкину, подарившему городу красивейшее здание гостиницы, найдётся спонсор, который не пожалеет заработанных средств на дальнейший рассвет своей Малой Родины. И вот тогда очень будут нужны сведения об уцелевших реликвиях. У города найдутся средства, чтобы вскрыть хотя бы часть фундамента Собора. Ещё больше в этом случае потянутся в Жиздру туристы, дефицитом станут места в гостинице. Краеведы, люди молодого поколения с большим интересом будут опускаться в полуразрушенные подвалы Собора, чтобы представить всё величие этого уникального сооружения. Может быть, впоследствии удастся на этом фундаменте построить маленькую часовню, Часовню чудотворной иконы Жиздринской Божией Матери, которая станет и местом для молитвы, и музеем Собора.

Нет, история Собора Александра Невского в Жиздре ещё не окончена!

Жиздра-Москва, 2010 г.

Hram

Свято-Покровский храм г. Жиздры построен в 1877 году городским обществом и жертвователями в память спасения жизни императора Александра II. Это было каменное сооружение. Главный престол освящен в честь праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Существовали приделы: св. Марии Еги

петской, свв. Космы и Дамиана, свв. Петра и Павла и св. Тихона Задонского. Проект в стиле эклектики (сохранились фотографии проекта, сам проект находится в областном архиве). Первым настоятелем Свято-Покровского храма был cвященник Дмитрий Никольский (до 1892г.). После него служил священник Пётр Виноградов. В эпоху гонений храм был закрыт (в 1930 г.). До этого времени настоятелем храма был протоиерей Николай Зелепугин (1870-1937).(Был репрессирован и расстрелян 16 ноября 1937г.)
     Перед войной жителями города было замечено необычное явление: колокольня храма, колокола с которой были давно сняты, стала издавать мелодичный звон. Люди во множестве собирались его слушать. Оказалось, что причиной были вибрации, вызванные установленной неподалеку дизельной электростанцией, попадавшие в резонанс со зданием. Явление считалось предзнаменованием грядущих бед, что и оправдалось.
    В годы оккупации храм был открыт (1941-43 гг.). В это время в нем служил протоиерей Гавриил Фатеев (1882-1949). Он оказывал большую помощь советским военнопленным. При отступлении немцев в 1943 году храм ими был взорван.
     К 80-м годам все места, где ранее в г. Жиздре располагались храмы, были застроены, оставался только участок, где была Покровская церковь. Верующие говорили, что место сохранила сама Матерь Божия. В 1988 г. благодаря стараниям инициативной группы (А.И. Абрамова(†2003), О.И. Кандидатова(†2004), С.С. Захарова), была зарегистрирована община. Был снят частный дом, в котором осенью 1988 г. были совершены первые

службы игум. Серафимом (Олиферчуком). С марта 1989 г. настоятелем прихода был назначен священник Константин Гипп. Летом 1989 г. на месте храма были проведены раскопки фундамента старого храма. Хотя из-за повреждений, вызванных взрывами, он оказался непригоден для строительства, сам факт масштабных работ, проведенных престарелыми прихожанками на добровольных началах, всколыхнул общественное мнение, и данный участок был выделен под строительство храма. Проект храмового комплекса был выполнен на благотворительной основе группой архитекторов под руководством О.И. Кондратьева (†1999 г.) и сочетает в себе элементы традиционного русского храмового зодчества и современной архитектуры. В 1990 г. был выстроен приходской дом, в котором с 1991 г. совершались богослужения. В настоящее время в доме находится крестильня, Воскресная школа, иконописная мастерская,расположены административные помещения, библиотека.
15 июня 1992 г. Архиепископом Калужским и Боровским Климентом был совершен чин основания храма и водружен крест на месте будущего алтаря (алтари прежнего и нового храма примерно совпадают). Первое богослужение в еще недостроенном храме было совершено на Пасху 1995 г. священником Константином Гиппом. Новосозданный храм освящен 4 июля 1998 г. Владыкой Климентом.
    Строительные работы финансировались по программе ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, а также пожертвованиями жителей района. Из

активных участников восстановления, помимо уже указанных, нужно отметить Талалаеву П.А. (†1999), которая вывезла большую часть кирпича на строительство, Мишину Н.М.(†2005), долгое время несшую послушание алтарницы, Минакову В.А., Мартыненкову А.П., Коновалову В.Д., Егорову В.Н., Давыдову Н.Н., Дегтереву Л.Ю. и других.
     В храме имеются 3 чтимые иконы. Две происходят из несохранившегося Успенского храма с. Песочня. 1. Богоматерь «Скоропослушница» –Афонского письма, 19в. Во время войны бомба попала в избу, где сохранялась икона, уцелел только угол, где она стояла. Следы осколков видны на изображении. 2. Богоматерь «Калужская» –19в. Отмечены многочисленные случаи благодатной помощи через обе иконы. В 2003 году в архивах РАН уроженцем Жиздры художником-реставратором А.И. Васильевым были обнаружены фотографии утерянного чудотворного образа Жиздринской Страстной иконы Божией Матери, которая находилась в Жиздринском соборе. По ним Л. Дегтеревой был выполнен список иконы, освященный 26 августа 2004 г. Икона находится в северном приделе во имя прав. Иоанна Кронштадского. Имеется икона свт. Исаии Ростовского с частицей св. мощей, а также частицы мощей свв. препп. старцев Оптинских. Современный Свято-Покровский храм имеет три придела: центральный — в честь Покрова Пресвятой Богородицы, левый — в честь св.прав. Иоанна Кронштадского, правый — в честь Новомученников Российских.

 

О чем звонила церковь?

Чувства благодарности не умирают

Протоиерей Николай Николаевич Зелепугин

Священник Петр Победин

Из истории Собора Александра Невского в Жиздре (Воспоминание очевидца)

Поиск

© Сайт Свято-Покровского храма г.Жиздры. Все права защищены